В Подмосковье следствие выясняет обстоятельства серии преступлений в частных реабилитационных центрах, которые предлагали помощь в коррекции поведения трудных подростков и людей с зависимостями. Вместо реабилитации людей там избивали, морили голодом и подвергали пыткам. За последние недели возбуждено несколько уголовных дел, задержаны сотрудники и администраторы как минимум трех таких рехабов.
Также в выпуске: Разъезжайтесь по домам. Власти объявили о прекращении ежемесячных выплат переселенцам из пострадавших районов Курской области. Преступник-герой-преступник. Вернувшиеся с фронта ветераны СВО на гражданке убили и покалечили более 1000 человек. Комментирует журналист издания "Верстка" Иван Жадаев
Госдума РФ обратилась к Минздраву с поручением провести проверки реабилитационных центров по всей стране. Большинство широкого рекламирующих себя частных рехабов работают в “серой” зоне – как общественные организации без медицинских лицензий. Всё началось с центра Анны Хоботовой в подмосковном Дедовске, откуда в ноябре увезли в реанимацию 16-летнего подростка, найденного без сознания. У него были множественные травмы и следы связывания рук и ног. Врачи сообщили в полицию.
Корреспондентка издания “Вот так” Ира Новик рассказывает, что в мае 2025 года написала статью “Насилие под видом лечения, как наркозависимых россиян пытают в подпольных рехабах”, потому что на протяжении нескольких лет сталкивалась со страшными историями о рехабах для зависимых: “то и дело вскрываются вот такие подробности о том или ином заведении, становится известно о пытках, которые порой приводили к смертям и иногда это приводит к смертям. Мне стало интересно в этом разобраться, поговорить с теми людьми, которые находились в таких условиях”, - говорит Ира Новик.
По ее предположению, в России могут действовать от нескольких сотен до нескольких тысяч нелегальных рехабов, но это “серая” зона, и точные данные добыть невозможно. Зато хорошо известно, что официальных государственных и частных клиник, специализирующихся на такого рода помощи, чуть больше ста. “Предполагается, что пациента там поставят на учет, а в дальнейшем это может принести проблемы с трудоустройством, с получением водительских прав и многим другим, поэтому люди не всегда соглашаются на такие условия. Главное отличие нелегальных реабилитационных центров – это то, что у них нет медицинской лицензии, при этом они оказывают услуги медицинского характера”, - объясняет журналистка:
В социальных сетях демонстрировали фотографии загородных спа-отелей
- Они заявляют на своих сайтах, на других платформах, открыто, что лечат от разного вида зависимостей. Для этого, например, в рехабы приглашают медиков, которые, допустим, ставят капельницы пациентам и таким образом находят лазейки, чтобы обойти проблему отсутствия медицинской лицензии. Но если что-то случится с пациентом такого врача, выехавшего, по сути, тоже нелегально, очень сложно будет привлечь к ответственности исполнителей. Кроме того, такие центры чаще всего, как мне стало известно, открывают бывшие наркозависимые. Человек, который сам только что вышел из нелегального рехаба, открывает подобный же реабилитационный центр, не имея ни профильного образования, ни знаний. Собственного опыта недостаточно, все-таки мы говорим о серьезных зависимостях.
- Как рекламируют себя нелегальные реабилитационные центры? Как и почему люди выбирают их?
- Их рекламируют совершенно замечательно. Некоторые сайты или страницы в социальных сетях демонстрировали фотографии загородных спа-отелей. Одна героиня моего исследования рассказала, что, отправляя ее в рехаб, ее родители – обеспеченные люди – руководствовались в том числе и тем, что они увидели на сайте: бассейн, джакузи, библиотеку, конюшню, тренажерный зал. Я сейчас не преувеличиваю, там описывали какие-то прекрасные номера. Стоило это от 80 до 180 тысяч в месяц. Родители потратили полтора миллиона за год пребывания своей дочери в этом рехабе. И что получилось на самом деле? В комнатах было примерно по 15 человек, комнаты раздельные – женские и мужские. Те, кому не хватало кровати, спали на матрасах. Был один туалет на всех, бассейн был, но без воды, никакой конюшни, библиотека была закрыта. Конкретно в этом случае не было физического насилия, но оказывалось психологическое давление, людям давали понять, что они никто и должны быть благодарны за то, что им варили какой-то там суп с одной куриной ногой на кастрюлю и несколькими подгнившими овощами.
Примерно так же, как как в тюремной системе
По словам собеседников Иры Новик, возмутиться таким сервисом можно разве что один раз – до первого наказания, а наказывают там за любое несогласие. Пожаловаться родителям не получится, потому что все звонки и встречи, если они есть, проходят под контролем так называемых “кураторов”, обычно это только-только подлечившиеся зависимые люди, которые продвигаются примерно так же, как как в тюремной системе, где есть сотрудничающие с администрацией заключенные, получающие определенные привилегии, в нелегальных рехабах все устроено точно так же, - рассказывает журналистка. На ее замечание, что можно же пожаловаться после выхода, один молодой человек, прошедший такого типа “реабилитацию”, объяснил, что после пребывания в таком центре обычно стараются забыть все плохое, что с ним произошло. Это одна из причин, кстати, почему не так много жалоб, даже от тех, кто выходит, - делает вывод Ира Новик.
Подпольные полулегальные реабилитационные центры часто маскируются под какие-то благотворительные проекты, дома трудовой адаптации, религиозные общины. Адвокат Михаил Голиченко на протяжении нескольких лет следит за всем, что происходит в правовом поле в связи с нелегальными реабилитационными центрами. Исходя из его личного опыта, такого толка учреждения можно вычислить по косвенным признакам:
- Есть целый ряд организаций, которые заявляют, что оказывают помощь в социальной реабилитации, в социальной адаптации: то, что, например, в законе "Об основах социального обслуживания граждан в Российской Федерации" указано как деятельность, которая, как правило, не требует лицензирования.
По данным Михаила Голиченко, в 2025 году действует порядка четырех тысяч таких организаций, за названием каждой из которых может скрываться “серый” рехаб: “За последние пять лет количество этих организаций, на мой взгляд, возросло. Я бы сказал, что где-то с 2020 года до 2025 года можно говорить о росте в 40%”, - полагает адвокат. Но он допускает, возможно, это одни и те же заведения рекламируются под разными названиями. Также Михаил Голиченко дает шанс и альтруизму как одной из причин распространения самодеятельных рехабов:
Очень часто не хотят обращаться в официальные реабилитационные центры
- Очень часто люди, которые сами освободились от наркотической или алкогольной зависимости, хотят помочь другим, таким же, как они. И наивно полагают, что их опыт действительно реплицируем. Очень часто опыт уникален. Очень часто освобождение от зависимости связано с социальной средой, семьей, друзьями. У кого-то это есть, у кого-то этого нет. И вот люди, которые освободились от зависимости, считают, что теперь они могут помогать другим, организуют подобные рехабы. Потом у многих бывает хорошая история успеха, начинают постепенно зарабатывать. Немаловажную роль играет и самоутверждение в конце концов. Люди чувствуют себя социально значимыми участниками общества. К тому же сама по себе проблема зависимости из нашего общества никуда не делась. Появляется много новых психоактивных веществ, очень много стимуляторов. Это очень заметно. Семьи вдруг замечают изменения в поведении своего, например, ребенка. И очень часто не хотят обращаться в официальные реабилитационные центры, а обращаются в такие вот частные.
Услугу реабилитации без обращения в официальные клиники можно получить в довольно широком ценовом диапазоне, - говорит адвокат Михаил Голиченко, по его словам бизнес-модели рехабов довольно уверенно стоят на том, что алкогольная или наркотическая зависимость - проблема реальная, есть хороший спрос, он не зависит от дохода:
Применяются способы “лечения”, совершенно несопоставимые с протоколами для такого рода расстройств
- Семья, условно говоря, колхозника, который очень мало денег получает, все равно хочет, чтобы их близкий вылечился. Есть услуги, которые и за пять тысяч рублей в месяц оказывают. Я о таких слышал во всяком случае. Во всех случаях основным принципом оказания поддержки будет принцип немедленного и безусловного воздержания от употребления. И я не говорю, что есть чудесный способ, который позволяет от наркотической зависимости или от алкогольной зависимости избавиться мгновенно. Такого, наверное, нет. Но сам по себе подход, когда немедленное и безусловное воздержание - это единственный, по сути, способ, который всеми без исключения реабилитационными центрами практикуется, как раз и даёт тот негативный посторонний эффект, который выражается в применении насилия. Люди, которые не готовы к тому, чтобы немедленно отказаться, столкнувшись с такими же, как они пациентами, пытаются организовать употребление там же в реабилитационном центре, пытаются из этого реабилитационного центра уйти. А деньги заплачены, родственникам даны обещания, что человек будет удерживаться в центре. В договоре нигде не сказано, что человек будет удерживаться насильственным способом, но предполагается, что он будет удерживаться. Один, два, три, четыре раза человека удается уговорить, на пятый раз уговоры не действуют, человека ловят на том, что он или она пытается убежать, или ещё хуже, получил доступ к наркотикам. И тогда к человеку начинают применять насилие. У многих пациентов такого рода реабилитационных центров есть скрытые или уже установленные психиатрические диагнозы. Некоторые страдают шизофренией, у некоторых - биполярное расстройство, есть люди с депрессиями. И вот к таким пациентам применяются способы “лечения”, которые совершенно несопоставимы с протоколами, необходимыми для такого рода психиатрических расстройств. Потому что эти пациенты не воспринимают реабилитационные методы. Такой человек сам может отказываться от еды: он в такой депрессии, что может три дня не есть. Ухода за ним надлежащего нет, медицинского сопровождения нет, кроме капельницы или таблеток. Человек в лучшем случае теряет сознание, ему вызывают скорую, а в худшем случае его находят в состоянии, когда он уже холодный.
– Часто ли такие реабилитационные центры превращаются фактически в пыточные?
В лучшем случае насилие будет психологическое
– Довольно часто. Я по своей основной деятельности адвокат. Понятно, что ко мне приходят люди с проблемами, и если к человеку применяют насилие или человека удерживают, и сами же родственники обращаются ко мне, то это уже, как правило, вопиющий кейс. Но экстраполировать ситуацию с моими клиентами на общую картину по реабилитационным центрам я могу. И на мой взгляд, применение психологического или физического насилия в этих реабилитационных центрах это явление распространённое, для них это норма. Как это работает? Во-первых, социальные работники в этих реабилитационных центрах, как правило, это люди, которые сами освободились от зависимости. И они чувствуют моральный долг и возможность давить на таких же, как они: я смог, и ты сможешь. Каким-то инструментарием убеждения, тем более каким-то образованием и опытом работы в этой сфере они не обладают. Рано или поздно, скорее рано, чем поздно, ряд пациентов под их воздействием начинают проявлять неудовольствие, начинают сопротивляться их воздействию. Эти люди, не имея другого инструментария, начинают на этих пациентов давить. Сначала это просто брань, ругань, нецензурная в том числе. Потом доходит до рукоприкладства. Ограничение свободы применяется очень часто. Все эти действия персонала так или иначе будут связаны с насилием. В лучшем случае насилие будет психологическое: обзывание, проведение бесед. Некоторые реабилитационные центры, которые практикуют религиозное сопровождение, заставляют читать Библию. Само по себе, может быть, вреда это никакого и не несет, но для человека, который находится в депрессии, который без того страдает от синдрома отмены, все это воспринимается как насилие. И это на самом деле является насилием, - говорит адвокат Михаил Голиченко.
По опыту собственного общения с теми, кто подвергался физическому или психологическому насилию в реабилитационных центрах, Ира Новик может описать, как развивается ситуация, если даже полиция реагирует на сообщения об этом:
- Если полиция реагирует на такое обращение и выезжает, многие люди, которые живут в реабилитационном центре, воспринимают это как способ оттуда легально сбежать. Мне рассказывал парень, с которым я разговаривала, на тот момент он был зависимым, два раза ему так, – не знаю, повезло или не повезло, – но в оба рехаба, где он был, приезжала полиция. Оба раза он использовал это, чтобы сбежать и снова начинать принимать наркотики. Насколько вообще такие вызовы эффективны? В каких-то действительно трагичных случаях, когда речь идет о каком-то ужасающем физическом насилии, либо не дай бог смерти, полиция, вероятно, вынуждена реагировать. Но не то чтобы одно, а даже несколько заявлений о том, что побили, не выпускали из комнаты, плохо кормят и тому подобные - это воспринимается либо как “что с этих наркоманов возьмешь, они там все напридумывали”, либо - “с вами так и надо”.
По мнению адвоката Михаила Голиченко, проверки Минздрава во всех реабилитационных центрах по стране, спровоцированные трагическими событиями в Подмосковье, могут повлиять на ситуацию лишь отчасти:
Спрос на эти услуги есть, он из года в год растет
- Проверки эти дают, как правило, результат в виде многочисленных уголовных дел, возбуждаемых по незаконному удержанию или похищению человека, либо по причинению средней тяжести или легкого вреда здоровью, в зависимости от того, насколько у полицейских есть настроение такого рода дела расследовать. Но через несколько месяцев, как правило, все забывается и до следующей проверки. Спрос на эти услуги есть, он из года в год растет, желающих такого рода услуги оказывать довольно много, и очень часто это люди, которые с открытым сердцем пытаются помочь. И к большому сожалению, государственные возможности по оказанию лечебных и реабилитационных услуг абсолютно не покрывают тот спрос, который мы наблюдаем.
- А что может помочь решить проблему насилия в этих реабилитационных центрах? Сертификация, какое-то обязательное обучение? Что может одновременно и помочь людям зависимым, которые нуждаются в этой помощи, и не допускать вот таких чудовищных практик?
- Был период, когда я лично думал, что сертификация действительно поможет, эти вот лицензии, повышенный контроль. Сейчас я склоняюсь к тому, что повышенный контроль очень часто как раз и является причиной того, что эти центры начинают уходить в тень - от лицензирования. Их открывают как некоммерческие организации, якобы занимающиеся деятельностью, не связанной с медицинской реабилитацией. И тогда эти центры полностью исчезают с радаров. Теперь думаю, что сертификация должна быть довольно мягкой. Органы государственного здравоохранения могут привлечь некоммерческие организации, которые оказывают хорошую поддержку (те самые 12-шаговые программы), к обучению персонала негосударственных центров. Может, стоит ввести систему градации, когда люди с многолетним опытом работы могут давать категории - как Мишленовские звезды для ресторанов, то же самое может быть для реабилитационных центров.
Адвокат Михаил Голиченко замечает, что и эта система может быть подвержена коррупции, если не сделать ее открытой и прозрачной.
